Осенние Портреты. Художник предельного состояния
Художник становится им, когда появляется собственный творческий метод. До этого человек может хорошо срисовывать, замечательно любоваться и писать натуру. Но творческий метод появляется тогда, когда его глаз по-особому начинает видеть. Со мной это случилось примерно в 75-76 году.
Я заметил когда-то , что живопись двуначальна: в ней существуют цветопластическое (или музыкальное) и изобразительное (или литературное) начала. Происходит борьба этих двух начал. Предельное состояние наступает тогда, когда работа еще остается узнаваемой литературно, но музыкальный, цветопластический момент уже настолько сильно овладел ею, что предельное состояние наступило. Когда я вижу, что оно наступило, я кончаю работать.
Я заметил когда-то , что живопись двуначальна: в ней существуют цветопластическое (или музыкальное) и изобразительное (или литературное) начала. Происходит борьба этих двух начал. Предельное состояние наступает тогда, когда работа еще остается узнаваемой литературно, но музыкальный, цветопластический момент уже настолько сильно овладел ею, что предельное состояние наступило. Когда я вижу, что оно наступило, я кончаю работать.
Юрий Ларин
Художник
Вот работа, написанная по поводу цветущего сада. Если бы я просто написал цветущие деревья, для меня это было бы скучно. Я бы просто изобразил натуральные деревья. В процессе работы я занимался уничтожением того, что мне мешало в создании цельной композиции. Улетели стволы. Но зато цветовое напряжение усилилось. Завершенную таким образом работу я называю предельным состоянием.
…Когда я познакомился с работой моего отца «Исторический материализм», мне бросилось в глаза вот такое положение (кажется, из 4-й главы): он рассуждал о гегелевской триаде – тезис, антитезис, синтез. Стремясь перенести эту формулу в социологию, он высказал ее в таком виде: «общество, находящееся в равновесном состоянии, — общество в состоянии нарушенного равновесия – общество, в котором восстановилось равновесие, но уже на другом уровне».
…Когда я познакомился с работой моего отца «Исторический материализм», мне бросилось в глаза вот такое положение (кажется, из 4-й главы): он рассуждал о гегелевской триаде – тезис, антитезис, синтез. Стремясь перенести эту формулу в социологию, он высказал ее в таком виде: «общество, находящееся в равновесном состоянии, — общество в состоянии нарушенного равновесия – общество, в котором восстановилось равновесие, но уже на другом уровне».
И я понял этапы работы живописца. Он начинает работу как бы нормально. Потом вдруг возникает необходимость взорвать эту работу – пятнами, появляются определенные сгустки. Работа взорвана, потому что она была скучна. А потом наступает новый этап: после взрыва надо восстановить уже бывшую гармонию.
С философскими рассуждениями отца я познакомился довольно поздно. Но я заметил, что в своих работах я шел именно таким путем: сначала равновесие, потом взрыв, а потом новое равновесие. Отец, конечно, никогда не думал о таком применении. Он просто любил живопись и был хорошим самодеятельным живописцем.
Я думаю, что такая концепция может пригодиться вообще для всякого развития структуры.
С философскими рассуждениями отца я познакомился довольно поздно. Но я заметил, что в своих работах я шел именно таким путем: сначала равновесие, потом взрыв, а потом новое равновесие. Отец, конечно, никогда не думал о таком применении. Он просто любил живопись и был хорошим самодеятельным живописцем.
Я думаю, что такая концепция может пригодиться вообще для всякого развития структуры.
После ареста моих родителей я воспитывался сначала в семье родственников мамы, Бориса Израилевича и Иды Григорьевны Гусман, которые в 1946 году были арестованы. И я попал в детдом, а потом прошел длинный путь к искусству. После детдома поступил в институт, стал инженером-гидротехником. Но все время чувствовал, что это не мое. Пришла пора, может быть, это даже был случай, и я поступил в Строгановку. Я всегда любил рисовать, но это было самодеятельное рисование.
Я вообще человек случая.
Акварель была первым моим материалом. Многие даже считают меня прежде всего акварелистом. Трудно сказать. Но акварель до сих пор остается одной из моих любимых техник. Акварель требует необычайной настройки. Так, наверное, музыкант настраивает свою скрипку перед концертом. … Ты должен быть душевно и духовно очень тонко настроен. Отбросить все лишнее.
…Я вообще считаю, что нельзя работать в одной технике. Я не представляю, что такое «акварелист» и что такое «маслист». Каждая техника имеет свои особенности, которые потом, в дальнейшей работе как бы помогают друг другу.
Акварель была первым моим материалом. Многие даже считают меня прежде всего акварелистом. Трудно сказать. Но акварель до сих пор остается одной из моих любимых техник. Акварель требует необычайной настройки. Так, наверное, музыкант настраивает свою скрипку перед концертом. … Ты должен быть душевно и духовно очень тонко настроен. Отбросить все лишнее.
…Я вообще считаю, что нельзя работать в одной технике. Я не представляю, что такое «акварелист» и что такое «маслист». Каждая техника имеет свои особенности, которые потом, в дальнейшей работе как бы помогают друг другу.
Я почему-то люблю рассуждать о своем методе, и вообще о живописи, о ее качествах. О колоризме, например. Но особое значение я придаю гармонии. Например, придумал такую формулу«гармони разнохарактерных элементов». Я думаю, она подходит ко всем случаям создания цельного гармоничного пространства.
…В этом пейзаже, несколько наивном, была первая попытка уплостить пространство. Тополь прижимается к ка кому-то строению, потом идет второе дерево и так далее. Идет процесс уплощения пространства. Потому мне эта работа и дорога. Я, кажется, успешно справился с поставленной задачей. Кроме того, она вызывает во мне какие-то ностальгические чувства. Вообще без натуры я не смог бы. Для меня это совершенно необходимый элемент мышления.
Прежде, чем я беру холст или бумагу, я много хожу и наблюдаю. Всегда ношу с собой блокнот, в который рисую какие-то интересные пластические моменты. И только после того, как убедился в необходимости этих натурных моментов, я беру кисть в руку.
…В этом пейзаже, несколько наивном, была первая попытка уплостить пространство. Тополь прижимается к ка кому-то строению, потом идет второе дерево и так далее. Идет процесс уплощения пространства. Потому мне эта работа и дорога. Я, кажется, успешно справился с поставленной задачей. Кроме того, она вызывает во мне какие-то ностальгические чувства. Вообще без натуры я не смог бы. Для меня это совершенно необходимый элемент мышления.
Прежде, чем я беру холст или бумагу, я много хожу и наблюдаю. Всегда ношу с собой блокнот, в который рисую какие-то интересные пластические моменты. И только после того, как убедился в необходимости этих натурных моментов, я беру кисть в руку.
Ларин Юрий «Белое дерево»
Я думаю, что принадлежу к художникам не эмоциональным, а скорее, рациональным, но для которых духовность играет огромную роль. Я выбрасываю все, что мне мешает дышать. У меня есть такая работа «Белое дерево». Она важна для меня по нескольким причинам: я тогда впервые после тяжелой болезни оказался на юге, а Юг вообще для меня важная полоса живописной жизни. В этой картине можно свободно дышать, то есть не поперхнуться при вздохе. Просто небо…земля…белое дерево.
Я – русский, живу в русской природе, у меня есть работы, посвященные русской природе и России. Но могу сказать даже с некоторым отчаянием, что мне радостно работать на Юге, а в России я вижу только необходимость работать. И в русской природе мне не хватает радости. Я говорю об этом искренне и откровенно. Потому что я русский, живу в России, и всю жизнь занимаюсь поиском своей живописной родины.
…Я был стипендиатом Фонда Генриха Белля, месяца три провел в Германии, видел там галереи. Был в Швейцарии и Италии, ходил по тамошним галереям. И скажу Вам, это не мое. Может быть, я не прав, может быть, я просто другой. Но мне кажется, во все времена пластика, цветовое мышление играли первостепенную роль.
Я – русский, живу в русской природе, у меня есть работы, посвященные русской природе и России. Но могу сказать даже с некоторым отчаянием, что мне радостно работать на Юге, а в России я вижу только необходимость работать. И в русской природе мне не хватает радости. Я говорю об этом искренне и откровенно. Потому что я русский, живу в России, и всю жизнь занимаюсь поиском своей живописной родины.
…Я был стипендиатом Фонда Генриха Белля, месяца три провел в Германии, видел там галереи. Был в Швейцарии и Италии, ходил по тамошним галереям. И скажу Вам, это не мое. Может быть, я не прав, может быть, я просто другой. Но мне кажется, во все времена пластика, цветовое мышление играли первостепенную роль.
Сложный момент, когда рассуждаешь о других художниках. Во-первых, есть момент – не обидеть кого-то. Второе – я ищу близких себе по духу, а они, к сожалению, редко попадаются.
Еще один жанр моих работ – это портрет. Я мало пишу портреты. Пишу своих друзей – художников, поэтов. Просто близких мне людей, которые характерны своей пластикой. Не любой человек может стать объектом моей живописи. Как правило, у портретируемых мною людей значения движений, позы не сиюминутны. Портреты получаются немного странноватые: люди если не в состоянии медитации, то близком к нему. Остается только пластика, а все материальное уничтожается. Например, портрет Валерия Волкова я нарисовал в блокноте (в то время мы были очень близки, время, возраст нарушили наши связи) и потом написал портрет. Валерий прятал от меня свой халат, потому что писал автопортрет и боялся… Но портрет ему понравился.
Еще один жанр моих работ – это портрет. Я мало пишу портреты. Пишу своих друзей – художников, поэтов. Просто близких мне людей, которые характерны своей пластикой. Не любой человек может стать объектом моей живописи. Как правило, у портретируемых мною людей значения движений, позы не сиюминутны. Портреты получаются немного странноватые: люди если не в состоянии медитации, то близком к нему. Остается только пластика, а все материальное уничтожается. Например, портрет Валерия Волкова я нарисовал в блокноте (в то время мы были очень близки, время, возраст нарушили наши связи) и потом написал портрет. Валерий прятал от меня свой халат, потому что писал автопортрет и боялся… Но портрет ему понравился.
Художник моего типа в современном мире живет стесненно. Но бывают какие-то подарки судьбы. Мне вообще, несмотря на многие тяжелые моменты, везло в жизни на хороших людей.
Я трудно расстаюсь с работами, предпочитая, чтобы они попали в хорошие руки. Мои работы есть в нескольких музеях. Я скажу, что жаден, но не до такой степени. Могу спонтанно подарить работу человеку, которого я просто люблю. Но я знаю себе цену и так просто их не раздаю.
Могу сказать, что мне очень повезло на людей, которые любят искусство. Если человек способен провести над собой духовную работу, он вынесет и мысль о существовании бесконечности мира, мысль о Божественном начале, тишину и покой.
Я трудно расстаюсь с работами, предпочитая, чтобы они попали в хорошие руки. Мои работы есть в нескольких музеях. Я скажу, что жаден, но не до такой степени. Могу спонтанно подарить работу человеку, которого я просто люблю. Но я знаю себе цену и так просто их не раздаю.
Могу сказать, что мне очень повезло на людей, которые любят искусство. Если человек способен провести над собой духовную работу, он вынесет и мысль о существовании бесконечности мира, мысль о Божественном начале, тишину и покой.